Турежанова Г.А. Сказки Оскара Уайльда и рождественский жанр: «Великан-эгоист»

Турежанова Г.А. "Читаем Оскара Уайльда", Уральск: РИЦ ЗКГУ им. М. Утемисова, 2013

Рождественский жанр /ноэль/ - это вид так называемой календарной современности, т.е. прозаических и поэтических произведений, тема которых связана с каким-либо праздником, как правило, религиозным. Существует пасхальная тема, рождественская тема – они есть в литературах разных народов, духовная жизнь которых связана с христианством. Подобные произведения есть и в литературах Востока, где они связаны с духовной основой мусульманства. Этот жанр сосредоточил в себе нравственную проповедь добра и самоотверженности, справедливости и надежды на лучшее. Примеры его в литературе многочисленны и в англо-американской литературной традиции он восходит к творчеству американского романтика Вашингтона Ирвинга и великого английского писателя, классика мировой литературы Чарльза Диккенса, вклад которых в создание этого жанра огромен. Рождественская тема нашла отражение и в творчестве немецкого романтика Вольфганга Амедея Гофмана и датского сказочника Ганса Христиана Андерсена. Рождественская тема была популярна и в русской литературе – на эту тему создавали свои произведения Н. Лесков, А. Куприн, А.П. Чехов. Этот жанр сравнительно мало изучен, но занимает по праву значительное место в литературах разных народов.

Казалось бы, нет ничего более далекого от этого пронизанного поэзией и веселой атмосферой праздника Рождества, обладающего своей неповторимой словесной живописностью, доброго, милого, сохраняющего детскую непосредственность жанра – чем творчество Оскара Уайльда. Английский приверженец эстетизма, ставивший на словах нравственную основу искусства едва ли не на последнее место, утверждающий, что Красота выше Морали, а Искусство выше Жизни, Оскар Уайльда недаром снискал себе славу известного аморалиста в книгах и в жизни. Это сыграло дурную роль в его творческой судьбе: известнейший поэт и драматург, автор поэтических сборников, статей об искусстве, несколько комедий, имевших огромный успех на сцене, романа «Портрет Дориана Грея» и двух сборников сказок, был обвинен в аморализме и втянут в судебный процесс, который стал одной из постыдных страниц английского правосудия. Процесс, спроецированный родственниками его молодого друга, лорда Альфреда Дугласа, завершился печально для Оскара Уайльда – он был проговорен к двум годам каторжных работ, в тюрьме подорвал свое здоровье и умер в Париже, куда уехал сразу же после освобождения, пробыв на свободе всего около двух лет. Его этическая и эстетическая программа, его парадоксы – то, что называют «житейскими истинами наизнанку», подчеркнутая оригинальность и эксцентризм его высказываний – всё это весьма от канонов рождественского жанра.

Но сказки Оскара Уайльда исполнены добра и любви, как и все сказки. Они лишены двойственности и противоречивости, свойственные остальному его творчеству. Они органично и естественно входят в традицию автора сказок – датского сказочника Ганса Христиана Андерсена. Суть сказки традиционна: это утверждение добра и справедливости, трудолюбия и честности и осуждение или осмеяние зла, жестокости, лености и корысти и лицемерия. При всем своеобразии творческой манеры Оскара Уайльда сюжеты его сказок отвечают старинным фольклорным канонам и в них можно найти и элемент рождественского жанра, который носит по своей природе фольклорное начало.

Сюжеты рождественских произведений рождались в русской литературной традиции от так называемых быличек, или бывальщин – устного страшного или смешного рассказа. Таковые были и в западной литературе: старинные предания сплетались в них с христианской рождественской темой. В этом жанре ощущается и традиция драматических представлений, которые разыгрывались цеховыми театрами на площадях перед ратушами старых европейских городов: это были так называемые мистерии и миракли, инсценировки эпизодов Священного писания и сюжетов о чудесах господних; поэтому чудесные превращения, исцеления, примирения и перерождение стали излюбленными сюжетами рождественского светского жанра.

Американский писатель Вашингтон Ирвинг, восхищавшийся всегда своей «старой родиной», т.е. Англией, которую он знал лишь по рассказам матери и открыткам с видами, приехал впервые туда молодым человеком и буквально влюбился в английское Рождество. Он сожалел, что этот праздник понемногу уходит в прошлое и празднуется более в деревне, в старинных поместьях, чем в городе. В своей первой книге новелл «Книга эскизов Джеффери Крэйона» /1819/ он помещает пять знаменитых очерков об английском Рождестве, где представляет его как стихию Добра и единения всех людей: оно «казалось, открывало каждую дверь и отпирало каждое сердце. Оно сводило вместе крестьянина и пэра и славило все сословия в едином теплом потоке радости и доброты». Его герой, художник Джеффери Крэйона, попав в Англию, встречает своего соученика Фрэнка Брейсбриджа и едет по его приглашению встречать Рождество в поместье его отца, старого сквайра Брейсбриджа. Здесь в имении Брейсбридж – холл Рождество празднуется по-старинному и покоряет своей красотой и весельем. Вашингтон Ирвинг впервые использует то, что стало потом характерным для рождественского жанра – подробнее описание деталей праздника, блюд, подаваемых к столу, исполняющихся рождественских гимнов и танцев.

Два десятилетия спустя великий английский писатель Чарльз Диккенс обратился к образу Рождества, чтобы воплотить свою нравственную и социальную программу. Диккенса заботила судьба английских бедняков, и он в своем журнале, названном вначале «Семейное Чтение», а затем «Круглый Год», ежегодно публиковал свою рождественскую повесть. Эти повести, напечатанные в 1843-1848 годах – «Рождественский гимн в прозе», «Колокола», «Сверчок за очагом», «Битва жизни» и «Одержимый или сделка с Призраком», - это осуществление так называемой «рождественской миссии», особой социальной и этической программы Диккенса. Писатель – демократ, сам познавший с детства нужду и тяжелый труд, Диккенс искренне пытался разрешить проблему бедности в своей стране: он полагал, что для этого следует укрепить семейные ценности, родственные привязанности и оказать добровольную помощь тем, кто в ней нуждается, а для этого как раз подходил праздник Рождества – домашний и семейный. В первой и самой известной повести «Рождественский гимн в прозе» писатель показывает перерождение черствого и холодного дельца из Сити, Эбинизера Скруджа: Скрудж не создал семьи, одинок и чужд домашним радостям, ненавидит Рождество и никогда его не празднует. В рождественскую ночь к нему являются три духа Рождества, показывают ему его прошлое, настоящее и будущее, и заставляют раскаяться. Огромную роль в этом играет образ Крошки Тима – это ребенок калека, младший сын клерка Скружда, многодетного бедняка Боба Крэтчита. Вся семья опекает этого малыша, и Скрудж в рождественском сне проникается к нему нежностью и сочувствием, просит судьбу пощадить этого больного ребенка, беспомощного, но столь нужного его семье. Образ ребенка, связанный с темой Рождества, закрепился в европейской и американской литературной традиции.

С образами детей была связана и острая социальная тема трогательных рождественский рассказов, наиболее яркими из которых являются сказка датского сказочника Ханса Христиана Андерсена «Девочка со спичками» и рассказ русского писателя Ф.М. Достоевского «Мальчик у Христа на елке». В том и другом произведении изображается гибель ребенка, замерзшего на улице в рождественскую ночь, когда во всех домах нарядные елки и накрыты праздничные столы. В сказке Андерсена девочка-нищенка, продававшая на улице спички, пытается согреться, зажигая одну спичку за другой и пока горит спичка, видит чудесные картины веселого Рождества и свою покойную бабушку, с которой и улетает на небо при вспышке последней спички. В рассказе Достоевского мальчик из ночлежки видит картины праздничных застолий через окна домов и в конце концов попадает на свою елку – это елка на небесах, у Христа, Рождеству которого празднуется в эту ночь.

Оскар Уайльд, профессиональный литературный критик и теоретик искусства, был хорошо знаком с произведениями национальной и мировой литературы. Вне всякого сомнения, в сказке Уайльда «Счастливый Принц» герой-статуя видит со своей высоты над городом картины бедности – женщину-швею с больным ребенком, озябшего юношу-драматурга, который у погасшего очага спешит завершить пьесу для театра, маленькую девочку-нищенку: она продает на улице спички, с непокрытой головой, без башмаков и чулок конечно образ из знаменитой сказки Андерсена «Девочка со спичками». Уайльду были известны «Рождественские повести» Диккенса и сказки Андерсена, читал и русских писателей – недаром еще в юности он написал пьесу «Вера, или Нигилисты», действие который происходит в России.

Помимо историко-литературных воздействие в создании его сказки о Великане сказалась и типологическая тенденция, связанная с Рождественским жанром. В ноэле часто изображается перерождение жестокого, скупого, черствого человека под влиянием стихии праздника, красоты, веселья и часто антиподом такого персонажа выступает ребенок или дети. Общение с детьми заставляет такого человека по иному взглянуть на жизнь и ее ценности и предпочесть собственности и расчету – подлинные человеческие радости, общение, великодушие – как это случилось со Скруджем у Диккенса. А ребенок выступает как идеальное воплощение Добра, как существо, страдающее и нуждающееся в помощи – будь это Крошка Тим или мерзнущие на улице нищие дети.

Оскар Уайльд строит свою сказку в соответствии с этими сюжетными нормами, но конечно совершенно оригинально, следуя своей неповторимой художественной манере. Огромное значение в эстетике Уайльда занимает Красота. Противопоставление Красоты и Морали составляет суть его единственного романа «Портрет Дориана Грея». И в сказке об эгоистичном Великане Красота и Добра – главные философские величины и основа сюжета.

Сказка «Великан-Эгоист» окрашена в светлые тона – она менее драматична, чем другие сказки Уайльда. Это история возрождения души эгоистичного Великана, который запретил детям играть в своем саду – воплощении земной Красоты. Дети покинули сад, обнесенный высокой стеной, но одиночество не принесло Великану радости. В его саду воцарилась вечная Зима, а Весна, Лето и Осень теперь обходили сад. Великан понял свою ошибку и впустил в свой сад детей. Он был счастлив в своем саду среди детей, но его мучило то, что он никак не мог найти маленького Мальчика, который тронул его сердце и заставил раскаяться. Когда-то Великан помог этому малышу взобраться на дерево, и Мальчик поцеловал его – и тут Великан понял, что ему хочется видеть детей в саду, помогать им и любить их. Играя с детьми, он ищет своего маленького друга, он не может найти его. И лишь в конце своей жизни Великан видит Мальчика: тот оказался тем, кто пострадал за всех людей и принес доброе начало во множество сердец. Иисус Христос в образе ребенка впускает Великана в свой прекрасный райский сад.

В сказке Уайльда сохранены основные сюжетные мотивы, присущие рождественскому жанру, хотя действие ее и не приурочено к Рождеству: исправление черствого персонажа через приобщение его к радости праздника, добра и любви. Игры детей в саду – это праздник вечного Лета, а Зима выступает здесь как оцепенение и ледяной сон. Малютка Христос вершит чудеса – как в мираже, исправляя души и согревая сердца. Великан содрогнулся, увидев на ладошках и ступнях ребенка следы от гвоздей – печать распятия, но Мальчик смиряет его гнев и желание покарать обидчиков, сказав, что это «раны Любви». Великан опускается на колени перед чудесным ребенком и улетает в его Сад и цветущие персиковые деревья осыпают его лепестками цветов, как снегом.

В художественной манере Уайльда есть черты, свойственный ноэлю, но вместе с тем, они отмечены печатью его индивидуального стиля. «Сказки Уайльда полны описаний, - пишет один из исследователей. – Автор подробно описывает интерьеры комнат и дворцов, одежду и внешность своих героев, драгоценности и украшения, деревья и цветы / почти в каждой сказке имеется сад/… При этом он пользуется весьма своеобразной палитрой. В системе прилагательных, сравнений, метафор, уподоблений, которыми оперирует Уайльд, господствуют минералы и цветы. Его в свое время, даже называли «минералогом и ботаником» в литературе». Действительно, в описании чудесного сада Великана господствуют сравнения цветов – с драгоценными камнями, звездами, и проходит отчетливо как бы по-новому увиденная им аналогия: дети – это самые прекрасные из цветов. Цветы и птицы составляют образный ряд сада Великана и всего прекрасного мира – сада: “It was a large lovely garden, with soft green grass. Here and there over the grass stood beautiful flowers like stars, and there were twelve peach-trees that in the spring-time broke out into delicate blossoms of pink and pearl, and in the autumn bore rich fruit.”.

Белый персиковый цвет как аналог снега связывает образную стихию сказки с ноэлем. На фоне прекрасного поэтического сада и милых и добрых детей, игравших в нем, особенно иронически чуждый выступает надпись – запрет, которую Великан вывесил вначале у ворот своего сада: “Trepassers will be prosecuted”. Прозрев, Великан топором сносит и злополучную надпись и стену, ограждавшую сад, чтобы дети могли играть в нем без помех.

«Язык сказок прост и точен, но отнюдь не беден, - отмечается в той, же статье об Уайльде. – Недаром «Сказки», по всеобщему признанию, являют собой классический образец английской прозы. Но синтаксической простоте сопутствуют богатая лексика и разнообразная идиоматика. Что касается интонация, возникающей в результате взаимодействия лексической и синтаксической сфер, то она обладает поразительной гибкостью ее диапазон – от мягкого лиризма до глубокой иронии, от почти сентиментальной умиленности до едкого сарказма». /5/. В сказке «Великан-Эгоист» преобладает мягкая, лирическая инновация и герой при всех своих заблуждениях не выглядит безнадежным эгоистом. Поэтому даже не должные поступки Великана окрашены юмором – ведь он исправится и поймет, в чем сила Красоты и Добра. Эта интонация и общая направленность сказки, несомненно, объясняются тем, что Уайльд обращается здесь к некоторым чертам рождественского жанра.

Г.А. Турежанова